Свирский Григорий - Андрейка
Григорий Свирский
АНДРЕЙКА
(на Луну без скафандра)
киноповесть
1. НА ЛУНЕ ЖИЗНИ НЕТ. ТОЛЬКО ПОЛИЦИЯ
Когда в Торонтский международный аэропорт опускаются один за другим
пять-шесть самолетов "Джамбо", прилетевшему кажется, что он попал в Китай,
где миллиард жителей, а не в Канаду. Толпа несет, тискает, вертит...
Мальчик лет 14-- 15 крутит головой во все стороны, завороженный
маскарадной пестротой нескончаемого потока пассажиров. Мужчины в белых
кальсонах и клетчатых юбках, женщины в солдатской униформе и почти голые.
Его больно толкнул индус в красной чалме, уронив на бегу: "Сорри!" Он
налетел на кого-то, услышал: "Сорри!" Толкучка была для него привычной,
вокзальной, лишь сопровождалось все это необычной музыкальной гаммой, то на
басах, то в верхах: "Сорри! Сорри! Сорри! Сорри!.."
Его обтекает со всех сторон шумная семья итальянцев в курточках,
казалось, из одних сверкающих "молний". Как только итальянцы посыпались из
дверей багажного отделения, зал ожидания восторженно взвыл. Поцелуи
по-южному шумны.
-- Андрей! -- Откуда-то прозвучал неуверенный голос: -- Андре-эй!
Андрейка оглянулся с любопытством. Мои? Где застряли?
Толпа выносит Андрейку из багажной.
Его отец и мачеха Людмила (отец звал ее Люси) уже здесь. Андрейка с
трудом пробился к ним. Посмотрел вопросительно на отца -- лицо у отца мятое,
как его новый твидовый костюм. И -- жалкое, мокрое. Что-то стряслось? Отец
переступал с ноги на ногу, чего-то он очень боялся, вроде они и в самом деле
по ошибке прилетели не туда, куда хотели. У Люси от жары поплыли ее
наклеенные ресницы, но выпуклые птичьи глаза все равно торжествовали.
Она дернула отца за руку раз-другой. Отец произнес: -- Сын, ты всегда
хотел быть независимым... -- И вдруг скис. Добавил только: -- Такие пироги,
сын. -- Он явно чего-то страшился...
Нагруженная чемоданами толпа выплыла из аэропорта в город. Кончился
вдруг Китай. Еще минута, и они остались одни. Люси уж так сильно дернула
отца за руку, что тот пошатнулся. Затем выступил вперед и не сказал --
прохрипел сдавленным, чужим голосом:
-- Сын! Я сделал для тебя все, что мог, доставил в свободную страну. --
Он показал сыну на один из чемоданов, стоявших на полу, затем протянул ему
сто долларов и листочек, на котором выведено: "ХАЯС, эмигрантское
агентство", номер телефона... -- Доставил тебя в свободную страну, --
повторил он тверже. -- Теперь... живи сам... Независимо...
И они, сперва Люси, затем отец, ходко двинулись к белым раздвигающимся
дверям. Андрейка машинальным движением схватил свои вещи и потащился за
ними.
-- Такси! -- крикнула Люси. И к отцу: -- Какая жарища! И это в апреле!
Что же будет летом?! А ты говорил, что Канада -- северная страна...
Такси подползали к дверям аэровокзала одно за другим, изгибаясь вдали
змеей. Шофер в синей чалме погрузил огромные чемоданы в багажник.
Отец оборачивается к сыну и неуверенно подает ему руку на прощанье.
Андрейка потянулся к отцу всем телом, не то поцеловать хотел, не то
зареветь, тот, отступив на шаг, произнес как мог сухо:
-- Андрей, не будем сентиментальны. Мы -- мужчины.
И они уехали в черном лимузине с надписью на стекле "Аэропорт"... Тут
только Андрей осознал: произошло необратимое.
В глазах -- ужас; и вдруг сомнение: в самом ли деле его бросили?
Вспомнилось заплаканное лицо бабушки в аэропорту "Шереметьево". Она шепчет и
раз, и другой:
-- Если что, сразу просись назад.
Он, смеющийся, машет бабушке рукой...
Увы, он в Торонто.
Андрейка проводил испуганным в